«Древние камни Крыма, запах чабреца на склонах и влажного мха на дубовой коре в распадках, рассеянный свет букового леса и голубые дали островерхового Кара-Дага, декабрьские туманы, скрывающие Агармыш и звезды ночного неба размером в горошину — все это лишь осколки впечатлений от калейдоскопа реальности Крыма, и как этого было не почувствовать любому пришельцу на крымскую землю?» — В. Деркач
Резюме современного художника Владимира Деркача, может впечатлить любого: выставки в городах России, США, Великобритании, Японии. В преддверие своего 55-летнего юбилея талантливый писатель, художник, путешественник, автор гравюр, посвященных легендам Старого Крыма и армянского монастыря Сурб-Хач рассказывает о себе и о своем творчестве.
Владимир, расскажите не много о себе?
Я родился 15 мая 1964 в г. Люберцы, Московской области. Мои дедушка и бабушка по материнской линии сразу взяли меня к себе в г.Старый Крым, Крым. Лучшего места для детей и не придумаешь- чистейший воздух, молоко из-под коровы и ласковое море сделали мое детство радостным и солнечным.
Что больше всего запомнилось из детства?
Наши соседи и их дети, русские, украинцы, армяне, евреи, а потом и татары сделали меня настоящим интернационалистом и мне всегда нравилось вслушиваться в загадочные звуки другого языка. Наверное, поэтому я говорю на четырех, а понимаю и читаю на восьми языках. Калейдоскоп крымской культуры и наследия сделал меня открытым к постижению разнообразия мира!
Как проводили свободное время?
Дед мой всегда придумывал для меня всякие развлечения и делал своими руками игрушки. Это незабываемо, когда из-под его рук на моих глазах из деревяшки получался самолет или кораблик. Сколько себя помню , он всегда обращал мое внимание на любую мелочь во время лесной прогулки. Именно этот интерес ко всему видимому помогает мне и сейчас найти правильный сюжет для картин. Бабушка меня просто тихо любила и баловала.
Что повлияло на Ваш выбор профессии?
Мне всегда нравилось смотреть как рисуют другие, например, мой отец делал замечательные по своей законченности наброски, и его олени или самолеты мне казались чем-то волшебным и недосягаемым, но сам я заинтересовался живописью серьезно только в 14 лет. Однажды гуляя с отцом по парку Коломенское, я увидел как художник рисовал чистой синей краской стволы деревьев, окутанных туманом. Этот необычный цвет, запах красок, инструмент художника настолько сильно на меня подействовали, что с того времени не было ни одного дня, когда бы я не рисовал или не писал красками.
«Работай, трудное станет привычным, привычное- легким, а легкое- прекрасным!» Этим девизом я руководствуюсь и по сей день.
Я знаю, что вашим учителем был художник Афанасий Сухинин. Как вы стали его учеником?
Непросто было разобраться, что хорошо, а что плохо в мире искусства. Я очень благодарен книгам, моим тихим учителям, которые наполнили меня знанием . Огромное количество этюдов (около 2000) сделаных мною за период обучения наполнили меня опытом. Но даже при таком увлечении искусством, я все еще не мог выбрать своей будущей профессии и, по настоянию родителей, поступил учиться в Институт Нефти и Газа в Москве (Губкина). Ровно через год я окончательно понял, что только живопись может быть моей судьбой, оставил институт и, после обязательной в СССР службы в армии, я поступил и через 7 лет закончил Московский Художественный Институт им. Сурикова.
Во время обучения в институте я занимался живописью в студии художника Сухинина А.Е. Это совершенно необыкновенный человек, философ с тонкой душой, энтузиаст живописи, прошедший через фашистские концлагеря и тяжелые годы войны, сохранивший любовь к жизни и добрый юмор. Его идеи в живописи являются настолько оригинальными и очевидными, что когда их слышишь в первый раз, то чувствуешь как мир вокруг тебя расширяется и начинает говорить на понятном тебе языке.
«Работай, трудное станет привычным, привычное— легким, а легкое— прекрасным!»- это был девиз его студии. Этим девизом я руководствуюсь и по сей день.
Как в дальнейшем сложился ваш творческий путь?
Годы перестройки смяли устоявшийся порядок в творческом мире СССР, а вскоре и СССР перестал существовать. Я работал художником в двух газетах, сотрудничал с музеем в г. Люберцы, создавал вместе со Старокрымским музеем Историко-литературный заповедник «Солхат» и художественную школу в Крыму . В 90-е годы постоянно участвовал в выставках в Москве, Самаре, Лондоне, Гонк Конге.
В 1995 году мы с женой навестили нашего друга и коллекционера Макса Бурголя, живущего в Реймсе. Музеи Франции и их коллекции были великолепны. Древние китайцы говорили, что художник в молодости должен много путешествовать, и только тот, кто много видел может многое рассказать.
В том же году по приглашению нашего знакомого из Бразилии мы отправились в Южную Америку. Необычно было писать этюды под тропическим солнцем, но интересно и поучительно.
В 1996 году у меня успешно прошла выставка в Посольстве США в Москве, секретарь посольства в интервью газете «MOSCOW TRIBUNE» рассказывала о своих впечатлениях и моей живописи. В том же году мы поехали семьей в США, где мои картины были выставлены на LOS ANGELES ART EXPO-96.
Продолжая работать в реалистической манере, я нашел огромное количество сюжетов для последующих выставок в Кливленде, Нью Йорке, Ванкувере, Палм Спрингсе и т.д. Начиная с 1998 года я принимаю участие в ежегодном Русском Фестивале в САН ХУАН КАПИСТРАНО в Калифорнии.
На сколько мне известно, вы не только художник, но и писатель?
С 1999 года благодаря поддержке галерей ГАЛЕРИ ЕНАТСУ (Япония)и АЛЛА ПРИМА (США) я был представлен пятью персональными выставками в Японии. Я был очень тронут тем, как японские зрители переживали мои картины и насколько точно их чувства совпадали с моими.
Культура и философия этой страны, такая непохожая на европейскую, тем не менее помогла мне в моей работе. Haiku, стихотворение в три строчки — это то, что я сочиняю перед тем как взяться за кисть. Нет поэзии — не будет и живописи!
Но, надо вам сказать, что к живописи я пришел из-за попыток иллюстрировать свои детские рассказы в 12-ти летнем возрасте. Литературой я занимаюсь и сегодня. В Калифорнии я издал три книги: «Калифорния, кто ты?», «Вегас, байби… Вегас!» и « Speak English or English Speak ».
Впечатляют ваши работы, посвященные легендам армянского монастыря Сурб-Хач. Чем армянский монастырь Сурб Хач привлек ваше внимание в творчестве?
Племена в Крыму сменялись, приходили новые народы, но оставался Дух, Великой Дух Откровения, который и сегодня наполняет прибывающего хоть бы и самолетом! И даже в аэропорту, казалось бы, в таком технологически наполненном месте, ощущается Божественность Бытия. А уж когда на горизонте появится голубая кромка Крымских гор, то восторг наполняет любое уставшее от цивилизации сердце любовью и жаждой открытий.
Эта Божественная энергия разлита в Крыму повсеместно. Говорят, что храмы раньше возводили на местах, где ранее разбросанное мясо жертвенных животных не портилось. Человек подсознательно искал хорошей энергии, и использовал ему известные способы общения с мирозданием: лоза ли то была в его руках, источник воды или разбросанное мясо. Там, где очевидно место отличалось от соседствующего и возводился храм.
Впервые я почувствовал эту энергию, когда 12-ти летним подростком с родственниками дошел до монастыря Сурб-Хач, тогда лежащего в развалинах. Три километра дороги для подростка — это очень много и интересного по пути через лес и поля очень мало. И вот, когда из-за поворота, позади столетнего дуба показался мистический силуэт стены храма странное электричество пронзило меня. Посреди хрустальной тишины, удаленный от всякой жизни, на склоне букового урочища покоился грандиозный комплекс, даже развалинами своими производивший необыкновенное впечатление мощи, силы и здоровья…
«Я счастлив, что храм работает, что стены ожили, что паломники и туристы приходят уже не только посмотреть, но и спросить совета проживающих на территории монахов и я надеюсь, что монастырь Сурб-Хач, благодаря усилиям неравнодушных людей и впредь останется светочем мудрости, любви и дорогой к себе».
С той пор каждый мой приезд в Старый Крым обязательно сопровождался походом «на монастырь», как здесь говорят. Потом я узнал, что археологическая экспедиция набирает работников на раскопки и с удовольствием побежал записываться на работу. Меня и моего двоюродного брата взяли и мы усердно копали, носили и, самое главное, внимательно наблюдали и слушали, что делали археологи.
Вскоре монастырь был восстановлен и официально открыт для посещения. Я уже учился в Московской Академии художеств и к 1994-му году решил сделать диплом в линогравюре, который назывался «Легенды Старого Крыма». Половина материала посвящалась армянскому монастырю Сурб-Хач.
Уже позже, собирая информацию для диплома, я ознакомился с опубликованными материалами о истории и влиянии монастыря, об его исторической важности и ценности для народов Крыма и особенно, для армянского народа. Я с удивлением нашел, что не только резные кресты хачкары для церквей и монастыря резали армянские каменотесы, но и мечети Бейбарса, Курджум-Джами и Мюск-Джами украшали армянские мастера. Переплетение культур народов Крыма наполнило меня осознанием богатства этого края, которое происходит именно из-за дополнения одной аутеничной культуры другой и мирного их сосуществования.
Часто на территории комплекса организовалось проведение праздников и вот однажды, в 1995 году, после окончания праздника Вардавар,(где я принимал участие как научный сотрудник литературно-художественного музея «Солхат») я возвращался в город Старый Крым на своем стареньком грузовом мотороллере «Муравей» по лесной дороге, как вдруг надо мной пролетело что-то похожее на НЛО, представляя собой три треугольника, с длинными белыми хвостами реактивных сопел, совершенно беззвучно удалившись в район Феодосии. Я был потрясен.
Встреченный мною пастух подтвердил, что он тоже видел что-то непонятное, и моя соседка, поднимающаяся из долины в город, тоже удивленно рассказала об виденном. С того момента я понял, что над этим местом действительно витает «Непознанное» и теперь каждый мой поход на монастырь я внимательно вглядываюсь в мир вокруг меня.
Я счастлив, что храм работает, что стены ожили, что паломники и туристы приходят уже не только посмотреть, но и спросить совета проживающих на территории монахов и я надеюсь, что монастырь Сурб-Хач, благодаря усилиям неравнодушных людей и впредь останется светочем мудрости, любви и дорогой к себе.
Говорят, искусство видоизменяет человека, делает его готовым к восприятию добра, красоты. В этом и есть его высокое назначение?
Несмотря на наш информационный век квантового понимания мира, мне кажется, что рукотворное не перестало существовать. Жизнь моя -Живопись, и если кто-то останавливается перед моими картинами и вглядывается в них, то жизнь моя наполнена смыслом. Красота — она разлита повсюду, и мое дело через окно картины показать ее людям…
Беседовала: Арус Габриелян
